Алаверды
1.
Мне трудно не согласиться с поэтом,
Собак я люблю, но дело не в этом,
Кошка глядит на тебя сверху вниз,
Сама по себе, не друг, а «кис-кис»…
Собака ж не просто – друг человека,
Это твой друг, тот, что верен навеки,
Собака тебя никогда не предаст,
Жизнь за тебя, если надо, отдаст.
Когда тебе плохо, она всегда рядом,
Молча глядит понимающим взглядом,
Ткнется в лицо тебе носом холодным,
Собака - твой друг, и друг превосходный.
Я где-то читала, запомнила сразу,
Такую, друзья, про собачек вот фразу-
Чем больше на свете людей узнаю,
Сильнее собаку свою я люблю!
2.
Формула счастья.
Чтобы лишить душевных мук
И исключить проблемы мнимые,
Кому-то захотелось вдруг
Решить, как выбирать в любимые.
И этот кто-то взял тетрадь
И разделил её на две таблички,
Чтоб постепенно в них писать
О качествах людей на всех страничках.
В колонке слева – только недостатки.
В колонке справа – только умиление.
Ну вот и кончились листы тетрадки,
Заполненные нормами и отклонением.
Теперь за человечество не стыдно:
Соединятся только правильные души.
МудрО, гуманно, дальновидно!
В глаза - всё зримое, всё слышимое - в уши.
А главное - что всё понятно, верно,
Всё на виду, и к чёрту осторожность:
Повёл себя как кошка – СТЕРВА.
Повёл как пёс – тут ПРЕДАННОСТЬ, надёжность.
Всех «кошек» тут же отделили:
С бездушными чего ж возиться?
А вот «собак» объединили:
Чтоб здравствовать, любить, плодиться.
«Животных» тут же разобрали,
Устроив их в свои апартаменты.
Кормили, гладили, гуляли и ласкали
И получали преданность – как дивиденты.
К обеду - борщ, к приходу - тапки.
К постели – пеньюар и танец живота.
А уж за свежих чайных роз охапку
«Собаки» были преданы от лап и до хвоста!
Да розы не причём: так, по привычке,
По старой памяти своей,
Когда для «кошки» - женщины искались все «отмычки» -
За взгляд один, за вздохи у дверей…
Но к чёрту прошлое, без сожаленья!
Когда она, бездушная, (ты разве знал?)
Садилась на какие – то колени,
А ты при этом дико ревновал.
Когда во сне кричал от боли,
Когда искал её по барам, кабакам,
И клял того, кто дал свободу воли.
Когда сочувствовал таким же, дуракам.
Когда она под утро находилась
И близоруко щурила зелёные глаза.
И, кажется, что не к тебе и торопилась.
Но что это?.. Что на щеке? Слеза?
Не может быть! Бездушные не плачут!
Сошедшие с чужих колен,
Они про преданность твердят иначе!
Они её, свою, не отдают взамен!
… Но вот она свернулась, точно кошка,
Придя в твой плен, в твой мир, в твой дом,
Устроилась на кресле, у окошка,
А дальше… Ты не знаешь, что потом!
Прогонишь – встанет, хлопнет дверью.
Оставишь – только поведёт плечом.
И ты ей, как дурак последний, веришь.
И всё былое больше нипочём.
Свободная, без «дивидентов», обещаний,
Она – ТВОЯ. Всегда была твоей.
Сквозь сотни, тысячи мучительных прощаний
Она - с тобой. Другой не нужен ей.
Да и тебе не нужен с ней и борщ к обеду.
Мечта - чтобы ушёл её трамвай.
Чтобы услышать от неё «Я не уеду»
И выдохнуть в ответ «Не исчезай»…
Но к чёрту прошлое. С бездушной «кошкой».
«Собаку» верную любить. Её одну.
Вот только почему-то у открытого окошка
Не псы – хозяева так воют на Луну.
Задумался не в шутку этот кто-то.
Ведь почему-то всё пошло совсем не так.
Уверенность и преданность лишила вдруг чего-то…
Про «кошку-дуру» помнили, забыли про «собак».
А может всё совсем - совсем иначе?
И эту истину пора усвоить вновь:
За ВНЕШНЕЙ верностью – всего лишь нам отдача,
За ВНЕШНИМ бессердечием – великая любовь?
|