Вот и Продолжение!
Глава 4.
А утро было тяжелым. Катя поняла это, когда с трудом оторвала голову от подушки, когда поняла, что все тело ломит, бьет ознобом и плакать хочется. Хотелось на кого-нибудь накричать, недосып и неудовлетворенность собственной жизнью давала о себе знать. И первым, кто подвернулся под руку, оказался Зорькин, она так накричала на него, что даже сама себя испугалась, а ведь он этого совсем не заслужил. Вот и друг на нее обиделся, сколько Катерина после не пыталась вымолить прощения, Зорькин был неприступен, даже от пирожков маминых отказался, чем напугал Катю еще больше. Теперь ей стало совсем худо, а ведь надо было как-то набраться сил и идти на работу, да только где эти силы взять? Идти в «Зималетто» не хотелось, она знала, что у Жданова наверняка сегодня прескверное настроение, будет рвать и метать, да и потом, нужно еще себя в порядок привести, да только желание не было никакого. А когда уже заканчивала наносить последние штрихи макияжа (что давался ей пока с трудом, а потому вставала она на час раньше прежнего времени пробуждения), желание выглядеть хоть сколько-нибудь привлекательной и вовсе само ликвидировалось. Посмотрела на себя в зеркало, недовольно фыркнула, как ее отец некоторое время назад, когда увидел размер декольте ее кофточки под пиджаком (которое, кстати, было еще совсем скромное по современным меркам), потом тяжело вздохнула и, попрощавшись с родителями и Зорькиным, который усердно делал вид обиженного на весь свет, отправилась на работу. По дороге ей встретилась компания Витьки, которая, по-видимому, возвращалась с вечерних гуляний, но они даже не обратили на нее внимания. Катя даже улыбнулась, подумав про себя, что не зря она встала в такую рань, хоть от такой мелкой проблемы как эти шкодники избавилась. Даже призналась себе, что не выдержала бы очередного подкола Витьки и разревелась бы прямо у них на глазах, а они бы только гоготали, а ей бы стало еще хуже.
На входе в Зималетто встретилась взглядом с Потапкиным, который упорно не хотел верить своим глазам, а потом и вовсе как-то странно заулыбался и даже посторонился немного, захотел джентльменом побыть. Катя закатила глаза и даже хотела съязвить, но вовремя удержалась, а потом и вовсе не могла понять, откуда взялась такая агрессия в ней. Ей почему-то хотелось ударить каждого, кто допускал возможность разглядывать ее. А взгляды были разные, женщины, например, смотрели с некой завистью, а те, кто в ней все-таки узнал Катю Пушкареву (были в холе две модельки Милко, с которыми отношения у нее, мягко говоря, не сложились), смотрели насмешливо. Мужчины же, хоть и не все, разглядывали ее с интересом, и их ей хотелось ударить больше всего, да побольнее, ведь еще вчера, к примеру, тот вот худощавый блондин со смазливой мордашкой, толкнул ее в коридоре, да с такой силой, что она ударилась головой о стену, а после ушел со словами: «Осторожнее надо быть, мамаша!» Обида кипела внутри девушки, как можно быть такими поверхностными?! Нет, ей в какой-то степени нравилось это внимание, но не настолько, чтобы забыть, как к ней относились прежде. Ведь по сути, без всей этой одежды и косметики она все та же Катя Пушкарева, с тараканами в голове и неимоверной скромностью. А эти люди, что с интересом сверлили ее взглядом, еще вчера бы гордо отвернулись при виде ее — мол, брысь отсюда, моль шкафная, ты можешь нарушить мое чувство прекрасного. И ее эти ухмылки, внимательные взгляды, перешептывания за спиной приводили в бешенство. Раньше, когда она была подростком, ее это все расстраивало и жить не хотелось, когда слышала за спиной обидные вещи, в глазах почти всегда стояли слезы, а внутри все так скручивало от нестерпимой боли, что выть хотелось, да и сама она представляла собой натянутую струну, которая вот-вот должна порваться. Сейчас же в ней остался лишь гнев и ненависть, а потому, каждый, кто осмеливался бросать на Катю неосторожный взгляд, в ее мыслях уже варился в котле с горячим маслом. И это было странно и страшно, заставлять себя успокоиться, бить кулаками в стену, чтобы перебить боль внутри той, что снаружи, и это ужасно, когда вся твоя жизнь может воспламениться от одного неосторожного слова, причинив тебе нестерпимую боль. Вот в такие моменты и хочется захватить это пламя и бросить их в поджигателей, гореть должны виновники пожара, а не слепые жертвы, попросту оказавшиеся в эпицентре совершенно случайно, просто не повезло… Но даже если и не повезло, то везунчики не имеют право наказывать тебя же за это.
Катю всегда окружали красавцы, фавориты судьбы, любимчики фортуны, а она не вписывалась в эту идиллию. На фоне всех этих уверенных в себе, гордых и самовлюбленных людей она казалась чем-то инородным, тем, что не должно было родиться на свет, и в том была не ее вина, но она ее явственно ощущала с каждой нанесенной ей обидой. Она была тихой, скромной девочкой, со странными косичками, в странной и старой одежде, такие есть везде (в смысле девочки), они незаметны, пугливы и замкнуты, они не представляют опасности, но расцениваются как что-то действительно опасное, иначе как объяснить это постоянную агрессию по отношению к ним? Или же наоборот, люди видят их беспомощность и пытаются использовать это, надавить посильнее, сделать больно, увидеть их слезы, чтобы повеселиться, но даже животные более человечны в этом смысле, бывали случаи что звери, которые по природе своей должны противостоять друг другу, не оставляют друг друга в беде. Неужели люди хуже животных? Что тогда останавливает нас посадить их в клетку или отлучить от цивилизации, ведь дикие животные не должны находиться рядом с людьми. Вот взять, к примеру, Жданова и Дениса — любимчики женщин, везунчики по жизни, они буквально родились в любви и ласках, их ничего не волнует, они привыкли брать от жизни все, что только потребуется, причем даже не брать, а выдирать с корнем, словно говоря: «Мое!», они всегда уверены в себе и непоколебимы, они как лощеные кены в магазине игрушек, всегда нарасхват… Только вот почему таким самоуверенным и сильным, любимчикам публики и жизни нужно все это доказывать на таких как Катя — хрупких и слабых, которых сломать то ничего не стоит, они ведь как усохший стебель цветка, с ними и легкий морской бриз справится. Это нечестно и несправедливо, а порой и жестоко, ломать тех, кто и без того разваливается.
При выходе из лифта Катя одернула кофту, чувствуя себя по-прежнему неуверенно, по-прежнему глупо и смешно, сейчас надо было встретиться с Тропинкиной, а потом еще и сказать что-то, а голос дрожал и никак не хотел казаться голосом красивой уверенной в себе женщины.
— Ох, Федечка, ты бы пар то попустил, твой драндулет по сравнению с мерсом то ничто, хватит уже байки молоденьким девушкам рассказывать! — Рассмеялась красивая пышногрудая блондинка, глядя не менее насмешливо на своего собеседника.
— Эх, Маша-маша, ничего то ты не понимаешь в технике… — Тут Федор приостановился и уставился куда-то перед собой, Маша проследила за его взглядом и увидела перед собой невысокую шатенку в белоснежном костюме.
— Здравствуйте, вам помочь? — Вежливо поинтересовалась Тропинкина, кинув грозный взгляд на Федора, который постоянно дергал ее за кофту, при этом, не отводя взгляда от посетительницы.
— Федя, веди себя прилично! — Шикнула Маша Тропинкина на него, а потом повернулась к Кате. — А вы девушка не обращайте внимания, он у нас дурачок.
Катя звонко рассмеялась, чем неимоверно удивила Машу, а Федю даже обидела, ему-то показалось, что она над словами Маши рассмеялась.
— Маш, ну ты чего? Не узнала меня? — На долю секунду Тропинкина нахмурила брови, но потом вдруг по ее лицу растеклась улыбка, и она тут же бросилась к подруге с объятиями.
— Катька, ничего себе! — Завопила Тропинкина, чем чуть не оглушила Катю. — Какая ты стала, бог мой! Я думала ты какой-то новый партнер «Зималетто», господи, ты шикарно выглядишь! — Продолжая стискивать в объятиях Катю, тараторила Маша. Пушкарева густо покраснела. До сих пор все комплименты она принимала с осторожностью.
Федя тем временем все смотрел и смотрел на Катю, по-видимому, тоже не понимая перемен в подруге. Но потом тоже подошел и обнял ее, заставив Катю немного засмущаться.
— Катерина Валерьевна, вы обворожительны! — Федор улыбнулся и поцеловал руку Кати, дурачился, конечно, но Кате было приятно. Она рассмеялась и легонько ударила его плечу, закатив глаза. Но идиллии длиться было недолго, через минуту подъехал лифт и оттуда вышел президент, небритый, помятый и злой. О том, что он злой Катя догадалась по его красноречивому: «Катя, почему вы не на рабочем месте?!». Тут она поняла, что ей страшно, посмотрела на Федю и Машу, те в свою очередь показали ей кулачки, мол «мы с тобой, держись», кисло улыбнулась друзьям и холодно поздоровалась с шефом. Жданов нахохлился и сквозь зубы процедил приветствие. Катя прошла вперед, оставив Жданова в еще более дурном настроении, чем он был до этого.
— Тропинкина, тебе, что заняться нечем, не надо Катю отвлекать от работы! — Прорычал президент и тяжелым шагом удалился в кабинет, только и слышно было, как дверь хлопнула.
— Совсем уже с ума сошел… Ох, и попадет сейчас Катьке! — Проскулила Маша, обратив несчастный взгляд на Федора.
— Точно. От такого зверя можно что угодно ожидать, загрызет же Катьку. — Поддакнул Федя, прижав голову Тропинкиной к своей груди.
— Федя, да типун тебе на язык! Надо ее спасать, а ты тут… Совсем у тебя никакого сочувствия! — Маша оттолкнула мужчину и принялась нервно кусать губу. — Ты ее видел?! Он ее не загрызет, он ее доведет! Своими приставаниями… А с Катей же так нельзя… — Она резко встала со стула и начала расхаживать из стороны в сторону, нервно раскручивая ручку, которая находилась у нее в руках.
— Да брось, Маш. Катя, конечно, изменилась и посмотреть есть на что… — Тут он запнулся, уловив гневный взгляд Тропинкиной. — Ну то есть, она хорошо выглядит, но знаешь сколько вокруг Жданова моделей водится, ему не до Катьки.
— Тоже мне знаток человеческих душ! — Всплеснула Маша руками, одарив Фёдора язвительным взглядом. — Вы же мужчины все такие, что не занято и блестит, то мое! А Жданова и вовсе… готов к каждой под юбку залезть, только бы свое получить.
— Ну вот не надо всех под одну гребенку! — Возмутился Федор, по-детски надув губы и отвернувшись. — Я, может быть, не такой.
Маша на это скривила губы в насмешке, фыркнула и села обратно за стол.
— Ах, вот какого вы обо мне мнения, Мария?! — С обидой в голосе завопил Федор, затем что-то процедил сквозь зубы и удалился. Так и закончился их разговор.
В кабинете президента «Зималетто» обстановка была не менее жаркой, хоть железо куй. Катя вошла в кабинет быстро, совершенно не заботясь о том, что Андрей идет следом, а потому получилось так, что дверь кабинета захлопнулась прямо перед его носом. Он зло выдохнул, затем развернулся и осмотрел приемную — второй секретарши Виктории, точнее уже одной единственной, потому что Катя была его помощницей, не было. Наверное, нельзя было так делать, потому что Жданов сегодня совсем не был намерен сдерживаться.
— Катя! Какого черта вы захлопываете дверь прямо перед моим носом?! — Взревел Андрей, отшвырнув только что снятое пальто на диван.
— Простите, я вас не заметила. — Все тем же ровным голосом говорила Катя, хоть и дрожала от каждого его вздоха.
— Ах, вы не заметили… — Он ворвался в ее кабинет, и встал прямо перед ее столом, заправив руки в карманы брюк. — Я такой незаметный?
Катя подняла на него взгляд, пытаясь собрать в него всю холодность, все равнодушие, всю свою ненависть. И ей это удалось, судя по потому, как Жданова как-то передернуло и перекосило от ее взгляда, но он не мог отступить просто так. Когда-то Катя смотрела передачу про животных Сафари, лев никогда не упустит антилопу, даже если та больно стукнет его копытцем в лоб.
— Ну что вы, — Вкрадчивым голосом проговорила Катя, надменно вскинув голову. — Вы очень заметны. Помнится та девушка… как ее, ах да, Шестикова, сразу вас на дороге приметила. — Тут Катя резко отодвинула стул, взяла какую-то папку и присела на край стола, прямо напротив Жданова, затем вальяжно перекинула ногу на ногу и начала пролистывать папку. Мужчина тяжело сглотнул, ощупав ее взглядом, что бесспорно было сложно сделать в плохо освещённой коморке. На ней был новый костюм, отличный от того, в котором она была на вечеринке, более открытый что ли, волосы были беспорядочно раскинуты на плечах, точнее это был надуманный беспорядок, а на ее груди поблескивал серебряный кулон, невольно приковывающий взгляд к вырезу на кофте. Жданов ослабил галстук, глубоко вдохнув воздуха, все-таки Катя выбрала не лучшую тактику, нельзя дразнить голодного льва. А то, что Жданов был голоден это факт, причем этот голод носил не очень привычный характер, в обыкновении подписываемый под это определение. Он вовсе не хотел есть, по утрам он отлично завтракает.
— Катя, слезьте со стола. — Откомандовал Жданов, после чего опустил взгляд вниз, наконец сумев оторвать его от выреза ее кофточки.
— Что такое, Андрей Палыч? Я вам мешаю? Но у вас есть собственный кабинет. — Катя не слезла со стола, более того, поза, в которой она сидела, становилась все более призывной. По крайней мере, так казалось Жданову, а ему именно казалось, потому что Катя не хотела ничего такого, просто нужно же было ей как-то показать свою уверенность.
— Хорошо. Иду в свой кабинет. А вы принесите мне кофе. — Андрей тяжело вздохнул, прежде чем сказать это. А после как-то странно блеснули его глаза, стали даже темнее, и Катя эту метаморфозу заметила и не забыла испугаться.
— Но разве приносить вам кофе не работа Клочковой? — Довольно грубо, как могло показаться со стороны, отозвалась Катя, шумно кинув папку на стол.
Андрей на выходе из ее каморки развернулся и нервно провел рукой по небритому подбородку, затем взъерошил волосы и снова громко вздохнул.
— Катя! Пока вы работаете на меня, я буду решать, кому какую работу выполнять! Вам ясно?! — Он кричал так, что даже стекла на окнах задрожали, а Катю его крик нисколько не смутил. Она уже столько слышала, как он кричит, что даже привыкла. Но разозлиться на него все же себе позволила. Гневно дернула ручку двери его кабинета и удалилась в приемную, откуда отчетливо можно было слышать ее недовольное цоканье каблучков. Жданов даже не побрезговал рассмеяться, когда Катя не вписалась в дверной косяк.
— Дверь не виновата в вашем дурном настроении, Екатерина. — Бросил он ей напоследок.
— Кто бы говорил… — Несколько громче, чем надо пробубнила Катя, чем снова вызвала вспышку гнева шефа.
— Поговори мне еще! — Шикнул на нее Жданов, перед тем как дверь окончательно захлопнулась.
Андрей сел обратно сел за свой стол и усердно пытался вчитываться в текст, но в голове звоном отдавались слова Кати и воспоминания о вчерашнем неудавшемся вечере заполнили разум. Посидел, попыхтел над документами, потом снова вспыхнул от злости, а потом и от мыслей, которые посетили его, когда Катя, наклоняясь, подавала кофе. Она выглядела как разгневанная фурия, и всем видом давала понять, что он ей мерзок, как тут не разозлиться? Когда Катя принесла кофе, он только и делал, что бросал на ее взволнованные взгляды, она осторожничала, боялась его разозлить, поэтому обдумывала каждое свое действие. Но знала бы Катя, что думает Андрей вовсе не о том, хорош будет кофе или нет, или о том, как она ему снова нагрубит, его мысли были далеко от их общих обид.
— Катя, стой. — Снова скомандовал он, когда та собралась отойти от него и направиться в коморку.
— Что-то еще, может, я должна прибраться в вашем кабинете? — Язвительно подметила девушка. Андрей посмотрел на нее: спина прямая, как натянутая струна, взгляд холодный, руки сложены в замок. Вся его бурная фантазия куда-то делась, мысли, о которых он мог пожалеть, больше не мутили сознание.
— Почему прибраться? Зачем? — Жданов как-то пришел в замешательство.
— Ну, вы видимо решили, что я могу выполнять любую работу, не исключая и интим, не так ли, Андрей Палыч? — После того, как сказала это, Катя как-то сжала челюсть, даже жилки на висках заходили, черт ее дернул за язык. Но и остановиться она не могла отчего-то, всякая гадость сама выливалась из ее рта. Жданов же бедный опешил, пятнами пошел, Катя думала от того, что она ему хамит, а его самолюбие такого вытерпеть не может, но на самом деле Андрей немного испугался ее слов, совесть, которую он запрятал во время их второй ночи, неожиданно проснулась.
— Катя, перестань… — Он устало выдохнул, затем взял девушку за руку и почти насильно усадил ее себе на колени. — Что ты там себе придумала?
Он поцеловал ее в висок, затем спустился к челюсти, затем направился к шее, все время удерживая ее, чтобы не сопротивлялась. А Катя и не думала противиться, но только и особого желания с ее стороны замечено не было. Сидела холодная как кукла, да глазами хлопала. А Андрей изнемогал от этого самого желания, Катя даже слышала, как он выругался, когда пиджак ее с первого раза расстегнуть не получилось. Она же позволяла ему целовать ее грудь, шею, лицо, позволила даже снять с нее пиджак и в неприличной позе усадить ее себе на колени, позволила его рукам спуститься к ее бедрам, позволила даже его рукам забраться к ней под легкую шифоновую кофту. Она не боялась или не думала, что кто-то войдет, ведь Роман и Кира были в Праге, а Клочковой не было на рабочем месте, а если она и появится, то сама ни за что не войдет в кабинет Андрея, девочки же из женсовета уже наверняка знали про разгневанного шефа и не думали даже к нему приближаться. Вот так и досталась антилопа на съедение льву.
— Катя… — тихо прошептал Жданов, пытаясь стянуть с нее уже и кофточку, но ничего не выходило, он злился и пыхтел, а Катя не спешила помогать, она вообще казалась какой-то отстраненной, но Жданов подумал, что она просто смущается, в конце концов, чем они тут занимаются? У него в кабинете?
Но Катя и не думала продолжать все это, а как все испортить она чувствовала на интуитивном уровне, а потому сказала:
— Вот я о чем говорила, Андрей Палыч. — И сказала она это в тот момент, когда Андрей уже потянулся за ремнем на своих брюках и даже расстегнул его. Мужчина ошарашено посмотрел на потрепанную девушку, на ее смятую блузу и на раскрасневшиеся щечки, прошелся взглядом по ее груди и, не смотря на то, что весь дымился от возбуждения, нашел в себе силы оттолкнуть ее правую ножку в сторону так, чтобы девушка приняла более-менее приличное положение.
— Кофе оказался гадким, Екатерина Валерьевна. — Прошептал он ей на ухо, когда Катя уже пыталась встать с его колен. — Иди сделай отчет, я просил тебя, кажется!!!
Когда Жданов сорвался на крик, Катя испугалась и отскочила от него, задев при этом стол, тот пошатнулся и горячий кофе, что стоял на нем, вылился прямо на брюки Жданова. Крика от этого меньше не стало, разве что цезура исчезла.
Глаза у Кати от страха расширились, она рукой рот зажала, а потом начала бормотать извинения, хотя еще утром мечтала сварить Жданова в горячем масле, а тут всего лишь кофе.
— Извини… я не специально, прости… — Скулила Пушкарева, в страхе отступая перед гневным взглядом Жданова. Тот встал и как-то неестественно раскачивался, держась за ногу и что-то бормоча невразумительное.
— Ну Катя… — Грозно прорычал он, все так же держась за ногу. — Горячая ты штучка… — Покраснел весь как рак, но все пытался держать форму, сохранить хорошую мину при плохой игре.
— Надо, наверное, принести что-нибудь… Мазь или хотя бы лед?! — В панике бормотала Катя, не зная, что делать с разгневанным шефом.
— Не надо было дергаться! — Обвинительным тоном заявил Жданов, постоянно корчась и хмурясь. Катя разозлилась не на шутку, обвела взглядом страдалица, и лишь зло фыркнула.
— Сам виноват, нечего было приставать, я тебя не девочка на побегушках и уж точно не девочка по вызову! — Гордо взметнув подбородок, Катя толкнула Жданова на диван, ринувшись к выходу. Снова хлопнула дверь. В приемной уже сидела Клочкова, вся красная и дышала шумно — только что пришла.
— Что дверьми хлопаешь, Пушкарева? Нет, вы видели? Не успела лягушачью шкурку снять, а уже характер показывает! — Возмутилась Клочкова в своей обычной манере.
— Вика, принеси Андрею Палычу лед, мазь от ожогов и бинт. — Холодно отозвалась Катя, не обратив внимания на язвительность Клочковой, все же не в первой.
— Ааа…
— А если не принесешь, то тебе же хуже, сегодня не тот день, когда он сможет простить твое опоздание. — Катя ухмыльнулась, а после, наклонившись, нажала на кнопку вызова громкой связи: Андрей Палыч, Вика принесет вам все необходимое, не беспокойтесь, правда, она опоздала…
— Уже иду, Андрей! — Завопила Клочкова в коммуникатор.
Катя довольно улыбнулась, а затем, немедля отправилась в курилку, надеясь, что никого из женсовета там не встретит. Так и оказалось, но недолго продлилось ее одиночество, ровно через минуту девчонки зашли толпой в курилку, гогоча и перекрикивая друг друга. А как только Катю заметили, так сразу замолчали, потом начали расхваливать ее, спрашивать что и как, где да почему, а когда заметили настроение подруги и вовсе вцепились как клещ.
— Кать, ты плачешь что ли? — Заботливо спросила Амура, смуглая женщина, обвешанная странными украшениями.
— Кать, перестань, скажи что случилось? — Обратилась к ней теперь самая высокая из девушек, Шура.
— Да это, наверное, Жданов! Он сегодня такой злющий был! — Поторопилась оповестить подруг Тропинкина. — Это же он, да Кать? Он кричал сильно? — Убаюкивающим голосом вопрошала Тропинкина, гладя при этом подругу по плечу. Катя не ответила, только головой качнула.
— Ох, Катя, да не обращай внимания, Андрей же он отходчивый, ну вспылил, бывает, ты главное не бойся его. — Успокаивала ее Ольга Вячеславовна, самая старшая из женсовета. Андрея она знала с детства, потому и говорила с некоторой теплотой в голосе.
— Вот вы не правы Олечка Вячеславовна, — Вновь заговорила Тропинкина. — Он ее совсем загонял, даже на обед нормально не отпускает, какие-то отчеты требует… — Тут Катя еще больше разрыдалась, и Маше пришлось обнять подругу. — Еще заставляет его любовниц от Киры скрывать и допоздна задерживаться, а что она получает взамен? Крики и нагоняи, какие только Клочкова заслуживает из всех живых на Земле. Я слышала, как он кричал сегодня в кабинете! Кать, даже до ресепшена его гортанный вой дошел!
— Маша, он твой начальник, нельзя о нем так! — Возмутилась Ольга, но потом смягчилась, увидев хмурый взгляд Тропинкиной и заплаканные глаза Кати. — Хотя поступает он неправильно.
— Неправильно? Да он по-свински поступает! — Вступилась Светлана, поправив строгие очки на переносице. — Все мужчины одинаковы, только и умеют, что женщин в своих бедах винить, и Жданов не исключение. Вертит Катей, как хочет, знает, что не откажет. Посмотрите, Ольга Вячеславовна до чего он ребенка довел! Она вон исхудала как, не ест потому что ничего, только работа и работа целыми днями. А вы говорите нельзя о нем так.
Ольга кивнула, потом посмотрела на Катю и как-то нахмурилась.
Катя к тому времени уже успокоилась и старательно поправляла макияж. Девочки вокруг все ходили и расхваливали ее, да Жданова ругали.
— Я пойду, девочки, мне работать надо. — Уставшим голосом заговорила Катя.
— Катя, да как мы тебя в таком состоянии отпустим?! — Заголосила Тропинкина. — Ты посмотри, на тебе живого места нет, трясешься вся! А он сейчас еще и добавит.
— Ну что мне теперь, не работать совсем? — Попыталась воспротивиться Катя.
— Погоди, Кать, я сейчас поговорю с ним, и ты отправишься на свое рабочее место. — Спокойным голосом сказала Ольга Вячеславовна, поднимаясь с места.
— Нет, н-не надо… — Заикаясь, возразило было Катя, но Ольга Вячеславовна и не думала ее слушать. Но и уйти она никуда не смогла, так как дверь курилки распахнулась, и на пороге показался виновник сего «собрания».
Андрей обвел дамочек взглядом, остановив на одной из них.
— Катя, нам нужно кое-что обговорить, пойдемте? — Похож он был на подбитую собаку, весь ссутулился, глаза все время прятал. Просто слышал, что о нем сотрудницы говорили.
— Конечно. — Тихо ответила Катя, поднявшись с диванчика, не забыв отвести глаза в сторону. Затем она вышла, а за ней и все дамочки из женсовета, он проводил их взглядом и хотел уже идти за ними, как вдруг был остановлен чей-то рукой.
— Андрей, надо поговорить. — Ольга Вячеславовна так строго взглянула на него, что ему показалось, что ему снова пятнадцать, а Ольга Вячеславовна строгая учительница математики, которую он так не любил.
Андрей кивнул и прошел внутрь курилки с женщиной.
— Ты очень обидел Катю…
— Ольга Вячеславовна…
— Не перебивай. — Он снова ощутил на себе ее строгий взгляд. — Не знаю, что ты такого натворил, чтобы Катя расплакалась, но ты должен извиниться. Я бы ничего не сказала тебе, если бы это был кто-нибудь другой, но Катя девочка хоть и хрупкая, но сильная, чтобы она расплакалась нужно приложить много усилий, и простого крика недостаточно, чтобы заставить ее прийти сюда и вот так вот плакать. Сколько раз я видела, как она сносит обиды и делает вид, словно ничего не произошло. Но я-то знаю, что это не так, ей может быть больно, как и остальным людям, Андрей. И если она этого не показывает, это не значит, что ей все равно, она не должна отвечать за твое плохое настроение. Катя хороший человек и работник, и я не в праве тебя учить, но, по-моему, на нее не за что орать. — Она поймала виноватый взгляд Андрея, но и не думала останавливаться. — Извини за то, что спрошу это… Но Андрей, ты к ней, что приставал?
У Жданова дар речи пропал, он как-то рот неестественно раскрыл, попытался что-то сказать, но вышло только тусклое «Нет», да и не похож он был на оскорбленного до самой души человека, а потому Ольга нахмурила брови и негодующе покачала головой.
— Андрюша, когда же ты наиграешься? Катя, не та девушка, с которой можно просто переспать и бросить, она это не тебе не простит, она это себе в первую очередь не простит, и будет до конца жизни шарахаться от мужчин, как от огня. Ты вот свое либидо удовлетворишь, а ей жизнь поломаешь. — Закончила свой монолог Ольга довольно в резком тоне, постоянно хмурясь и бросая на него гневные взгляды. Жданов весь был белый как мел, стоял и не знал как вести себя, ну точно школьник.
— Ольга Вячеславовна, что вы такое говорите… Я бы никогда не стал к ней приставать… — Тут он понял, что его слова звучат как-то двусмысленно и решил исправиться. — То есть Катя хорошая симпатичная девушка… но… — Замолчал, увидев острый взгляд Ольги.
— Ты Андрей лучше бы брюки застегнул. — Жданов покраснел, посмотрев на расстегнутую ширинку и ремень. — И в следующий раз, когда будешь к кому-нибудь приставать, не переусердствуй.
— О чем вы? — Испуганно даже не сказал, а пропищал Жданов, даже не осознав, что подтвердил этим все ее подозрения.
— Не обязательно так кусать своих сотрудниц, Андрей! — Ольга дала ему легкий подзатыльник, который все же оказался дольно больным.
— С чего вы взяли, что это я? — Нашел в себе силы Андрей и нагло заглянул в глаза Ольге. Но поубавил свой пыл, когда наткнулся на еще один хмурый взгляд.
— Андрей, ты прости меня, но если такое еще раз повторится, то мне придется рассказать все Кире. Ни Катя, ни Кира не заслужили такого. И почему у тебя брюки мокрые, Андрей?! — Она метнула на него последний гневный взгляд и удалилась, но и посмеяться не забыла. Андрей от досады стукнул кулаком в стену, затем поспешил застигнуть брюки. Как он мог так опростоволоситься? Даже забыл про ожог, и Клочкову, которая у него в кабинете что-то там раскладывала, бинты или еще что-то.
— Это вообще не то, о чем вы подумали. — Сказала он в пустоту, краснея от мысли о том, что могла подумать Ольга о его мокрых брюках. Ну не юнец в конце концов, чтоб настолько себя в руках не держать!
Вернулась Катя в кабинет в еще более расстроенных чувствах чем прежде, точно зная, что придется выслушать извинения Андрея, да и наверное как-то ответить нужно. Не хотела, чтобы он видел ее распухших глаз, это казалось ей чем-то унизительным и постыдным — показывать свою слабость. Как она не любила девчонок в школе, когда те принимались реветь по пустякам, только бы им уделили внимание, и сама не хотела делать того же. А сейчас… Дверь распахнулась, темная фигура показалась за ее спиной.
— Кать, — Тяжелая рука легла ей на плечо. — Извини меня? Я сорвался, ты не виновата в этом… прости. — Легкое касания губ к мочку ее уха.
— Андрей Палыч… — Сказала она на выдохе. — Мне нужно работать. Отчет не доделан еще.
Ушла и даже не посмотрела на него, словно ничего и не было, чем только раззадорила Жданова. Но он не стал больше ничего предпринимать.